Когда дело касается семьи, я становлюсь волчицей. Защищаю всех ото всех, если позади меня - моя кровь в чужих жилах.
Если с мамой и тётей что-то не так, это касается меня. И только. Если я тебе, как другу\подруге доверяю в минуту отчаяния мысли о происходящем, это значит, что при столкновении с ними ты должен\должна проявлять терпение и сочувствие, а не агрессию, безразличие или презрение. Общение со мной зачастую подразумевает проблемы подобного рода. Такие, как выслушивание бреда по телефону. Вполне возможно, что о себе. Но - в любом случае, - не обязательно бросать трубку. Достаточно сказать, что надо бежать или ещё что-то. Я не дам обидеть ни маму, ни тётю, ни, если не дай Бог это случится с сестрой, её. Никого не дам обидеть. И если моё противостояние этому вползающему в их тело безумию, подтачивающему, как капля воды, разум моих близких, не выглядит гуманным, то это исключительно моё дело. Я и так на пределе своих сил. Моральных и физических.
Если я случайно обижу кого-то из них, я всегда постараюсь загладить вину. Даже если я была права. Но если моих близких, мою кровь, неважно, любит она меня или ненавидит, обидят, то мало не покажется. В гневе я очень неприятна. Особенно в настоящем, неприкрытом гневе. Мало кто видел меня такой, так что судить по обложке не стоит. В моих силах сделать неприятно кому бы то ни было.
Своего время назад любимого всем сердцем человека я бы до конца и придушила, а если не до конца, то до хрипа. Кашлял он сильно и долго. Он бы и сознание потерял, шарфик был удобный. Он помнит. И если бы его глаза не убедили меня в том, что он не причем, и что мамин телефонный звонок - провокация, а не факт, то хрипел бы он ещё долго. Он знает.
Это ультиматум. Моя семья - это святое. Мои друзья - это святое. Но если друзья могут перестать быть таковыми, то семья - это навечно.